РЕКЛАМА И ЖУРНАЛИСТИКА

Раз­ли­че­ние жур­на­ли­сти­ки и рекла­мы (ком­мер­че­ской про­па­ган­ды) ста­но­вит­ся прак­ти­че­ской про­бле­мой. Сего­дня УФАС может оштра­фо­вать любую редак­цию, пуб­ли­ку­ю­щую поло­жи­тель­ный мате­ри­ал на бес­плат­ной осно­ве: ведь каж­дое пред­при­я­тие, каж­дая фир­ма, о кото­рой идёт рас­сказ, явля­ет­ся так­же и хозяй­ствен­ным субъ­ек­том, а любой герой име­ет отно­ше­ние к той или иной орга­ни­за­ции. Поэто­му редак­ции либо вооб­ще отка­зы­ва­ют­ся от подоб­ных мате­ри­а­лов (напри­мер, очерк и по этой при­чине ухо­дит из СМИ), либо пуб­ли­ку­ют их сугу­бо на плат­ной осно­ве, неред­ко при этом не поме­чая тек­сты как реклам­ные. Кста­ти, мно­гие иссле­до­ва­те­ли мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции свя­зы­ва­ют паде­ние дове­рия к жур­на­ли­сти­ке в том чис­ле и с пере­рож­де­ни­ем жур­на­ли­сти­ки, ста­но­вя­щей­ся «пиар­на­ли­сти­кой», «про­па­ган­ди­сти­кой», транс­ли­ру­ю­щей заказ­ные мате­ри­а­лы («джин­су») под видом пуб­ли­ци­сти­че­ских (объ­ек­тив­ных или стре­мя­щих­ся в объ­ек­тив­но­сти) тек­стов.

Меж­ду тем суще­ству­ют кри­те­рии выяв­ле­ния при­зна­ков мани­пу­ля­тив­но­го воз­дей­ствия меди­а­тек­стов. Счи­та­ет­ся, что текст не явля­ет­ся жур­на­лист­ским, а – про­па­ган­дист­ским (PR-тек­стом, реклам­ным тек­стом), если в нём:

— нет ярко выра­жен­но­го инфор­ма­ци­он­но­го пово­да;

— обще­ствен­ная зна­чи­мость собы­тия не сораз­мер­на его объ­ё­му;

— вме­сто фак­ти­че­ских све­де­ний при­сут­ству­ют лишь мне­ния и оцен­ки или же при­ве­де­ны фак­ты, кото­рые невоз­мож­но про­ве­рить;

— исполь­зу­ет­ся не отно­ся­ща­я­ся к делу инфор­ма­ция вме­сто важ­ных фак­тов;

— есть толь­ко один источ­ник инфор­ма­ции или вооб­ще нет ссы­лок на источ­ни­ки;

— не пред­став­ле­ны про­пор­ци­о­наль­но все сто­ро­ны и участ­ни­ки собы­тия, нет кон­ку­ри­ру­ю­щих точек зре­ния или ото­бран­ные экс­пер­ты пред­став­ля­ют кон­крет­ную ком­па­нию;

— даны толь­ко поло­жи­тель­ные каче­ства пер­со­ны (това­ра, услу­ги, меро­при­я­тия) и они уси­ле­ны (чаще, чем необ­хо­ди­мо, упо­ми­на­ют­ся опре­де­лён­ные име­на и орга­ни­за­ции; исполь­зу­ют­ся срав­ни­тель­ные и пре­вос­ход­ные сте­пе­ни при­ла­га­тель­ных, а так­же сло­во­со­че­та­ния с лек­си­че­ски­ми еди­ни­ца­ми типа «един­ствен­ный», «суще­ствен­ное отли­чие», «вопре­ки», «сле­ду­ет при­знать», «мас­со­вый» и т. п.);

— пер­со­наж (орга­ни­за­ция) визу­аль­но выде­ля­ет­ся с помо­щью шриф­та, иллю­стра­ций, вёрст­ки;

— упо­треб­лён заго­ло­вок, изна­чаль­но даю­щий поло­жи­тель­ную оцен­ку дея­тель­но­сти фир­мы;

— пред­став­лен лого­тип или сло­ган фир­мы, ука­за­ны теле­фо­ны и адрес;

— фор­му­ли­ров­ка вопро­сов в интер­вью про­во­ци­ру­ет (под­ска­зы­ва­ет) поло­жи­тель­ный рас­сказ о пред­при­я­тии или уже содер­жит поло­жи­тель­ную оцен­ку;

— фото­ил­лю­стра­ции демон­стри­ру­ют това­ры, услу­ги кон­крет­но­го пред­при­я­тия;

— нега­тив­ные харак­те­ри­сти­ки това­ра (услу­ги, про­дук­та) мало­убе­ди­тель­ны и несо­из­ме­ри­мы с поло­жи­тель­ны­ми, при­сут­ству­ют лишь для созда­ния иллю­зии «раз­ных точек зре­ния»;

— в «объ­ек­тив­ных» опро­сах пред­по­чте­ний граж­дан на пер­вое и един­ствен­ное место выно­сит­ся вполне кон­крет­ный про­дукт (назва­ние фир­мы, мар­ка);

— объ­ём мате­ри­а­ла о собы­тии зна­чи­тель­но мень­ше объ­ё­ма инфор­ма­ции о спон­со­ре того же собы­тия.

Эта мето­ди­ка может и долж­на совер­шен­ство­вать­ся, и ею долж­ны овла­деть преж­де все­го редак­то­ры, посколь­ку имен­но они отве­ча­ют за соблю­де­ние про­фес­си­о­наль­ных и эти­че­ских стан­дар­тов в воз­глав­ля­е­мом ими СМИ. Соблю­де­ние этих стан­дар­тов будет спо­соб­ство­вать раз­ви­тию обе­их отрас­лей – СМИ и рекла­мы, раз­ви­тию про­фес­си­о­на­лиз­ма как жур­на­ли­стов, так и рекла­ми­стов.

 

СЕТЬ

Это рань­ше при сло­ве «сеть» боль­шин­ство дума­ло о рыбал­ке, сего­дня же каж­дый вто­рой сра­зу же поду­ма­ет об интер­не­те.

Соци­аль­ные сети появи­лись в США в кон­це ХХ века, хотя их побед­ное шествие по интер­не­ту отно­сят к 2003-2004 гг. В Рос­сии мода на них при­шла чуть поз­же, с появ­ле­ни­ем в 2006 году таких ресур­сов, как «ВКон­так­те» и «Одно­класс­ни­ки», кото­рые, кста­ти, и сего­дня воз­глав­ля­ют первую десят­ку наи­бо­лее попу­ляр­ных в нашей стране сетей. За ними сле­ду­ют «Мой мир», «Фейс­бук» и «Твит­тер».

Инте­рес­но, что все эти годы в обще­стве не ути­ха­ют спо­ры о том, хоро­шо это или пло­хо – соци­аль­ная сеть.

В соот­вет­ствии с пси­хо­ло­ги­че­ской пира­ми­дой Мас­лоу, утвер­жда­ют апо­ло­ге­ты сетей, выс­шей потреб­но­стью чело­ве­ка явля­ет­ся само­вы­ра­же­ние. А в соци­аль­ных сетях каж­дый поль­зо­ва­тель полу­ча­ет воз­мож­ность не про­сто тво­рить и общать­ся, но и делить­ся пло­да­ми сво­е­го твор­че­ства с мно­го­мил­ли­он­ной ауди­то­ри­ей. При этом сохра­ня­ет­ся самая раз­но­об­раз­ная и в боль­ших объ­ё­мах инфор­ма­ция: тек­сты, рисун­ки, фото­гра­фии, видео- и аудио­ма­те­ри­а­лы.

Для оди­но­ких или боль­ных людей соци­аль­ные сети – это вооб­ще «окно в мир», порой един­ствен­ный источ­ник душев­но­го теп­ла и даже прак­ти­че­ский помощ­ник, упро­ща­ю­щий и уде­шев­ля­ю­щий про­цесс, напри­мер, тех же поку­пок или меж­ду­го­род­них пере­го­во­ров.

В сетях люди нахо­дят дру­зей по инте­ре­сам и еди­но­мыш­лен­ни­ков. Некую обез­ли­чен­ность в обще­нии так­же мож­но поме­тить плю­сом, посколь­ку иной собе­сед­ник в реаль­ной жиз­ни раз­дра­жа­ет (вы и раз­го­ва­ри­вать-то с ним не захо­те­ли бы), а в сети – самое оно.

Обща­ясь с зару­беж­ны­ми дру­зья­ми, мож­но улуч­шить свои зна­ния в ино­стран­ном язы­ке. А ещё прак­ти­че­ски все соци­аль­ные сети учат мило­сер­дию и волон­тёр­ству.

Кри­ти­ки же гово­рят, что, посто­ян­но нахо­дясь в соци­аль­ных сетях, люди ухо­дят в вымыш­лен­ный мир, что не может ком­пен­си­ро­вать живо­го обще­ния, в том чис­ле с чле­на­ми семьи, с дру­зья­ми, и это осо­бен­но опас­но для под­рост­ков, кото­рые, не при­об­ре­тая навы­ков реаль­ной ком­му­ни­ка­ции, про­сто-напро­сто не в состо­я­нии соци­а­ли­зи­ро­вать­ся. И они зача­стую выгля­дят неадек­ват­ны­ми.

Вто­рое: соци­аль­ные сети – это пустая тра­та вре­ме­ни. Вот что гово­рит один из быв­ших актив­ных поль­зо­ва­те­лей: «Это ведь как семеч­ки: грызть уже надо­е­ло, а бро­сить невоз­мож­но. Я сам попал­ся на удоч­ку. Сна­ча­ла заре­ги­стри­ро­вал­ся в одной из сетей, про­сто из любо­пыт­ства. Вы зна­е­те, это очень силь­но затя­ги­ва­ет. Я – взрос­лый чело­век, начал ловить себя на том, что жду не дождусь, когда появит­ся воз­мож­ность загля­нуть на свою стра­нич­ку в интер­не­те. Меня к ком­пью­те­ру тяну­ло гораз­до силь­нее, чем к жене и сыну! Я на рабо­те пере­стал успе­вать дела делать. При­хо­дил с утра, захо­дил в сеть, глядь, а уже вечер насту­пил. Чем весь день зани­мал­ся – непо­нят­но. В общем, при­нял воле­вое реше­ние – уда­лил свою стра­нич­ку из сети. Теперь я туда ни ногой. Пустая тра­та вре­ме­ни, и боль­ше ниче­го. Ведь мно­го­днев­ное зави­са­ние в сети ничем меня не обо­га­ти­ло. Я не стал умнее, я не стал луч­ше. Про­сто тра­тил свою жизнь на какие-то глу­по­сти. А ведь, в сущ­но­сти, какое мне дело, что поду­ма­ют обо мне совер­шен­но незна­ко­мые люди. Какое мне дело до того, как они выгля­дят и что они гово­рят? Зачем я отка­зы­вал­ся от обще­ния со сво­и­ми близ­ки­ми и дру­зья­ми ради того, что­бы пого­во­рить ни о чём с людь­ми, чьих имен-то я не знаю, толь­ко псев­до­ни­мы какие-то. Я пре­крас­но пони­маю, что мно­гим соци­аль­ные сети нуж­ны для зара­ба­ты­ва­ния денег. Чем боль­ше посе­ти­те­лей на тво­ей стра­ни­це, тем боль­ше воз­мож­но­стей для зара­бот­ка на той же рекла­ме, напри­мер. Но тем, кто ищет в сети не зара­бо­ток, а обще­ние, луч­ше туда не совать­ся. Душев­но­го теп­ла вы там не най­дё­те, толь­ко вре­мя зря поте­ря­е­те». Вот такой эмо­ци­о­наль­ный моно­лог.

А кри­ти­ки про­дол­жа­ют: в сети чело­век при­вы­ка­ет при­укра­ши­вать дей­стви­тель­ность и пока­зы­вать себя более кра­си­вым, более успеш­ным (в реаль­ной-то жиз­ни все эти ухищ­ре­ния сра­зу вид­ны).

И есть мне­ние, что, люди, кото­рые при­вык­ли к обще­нию через интер­нет, в жиз­ни очень оди­но­ки: ведь если чело­век не учит­ся дру­жить по-насто­я­ще­му в реаль­ной жиз­ни, он рис­ку­ет навсе­гда остать­ся оди­но­ким.

А иные ком­мен­та­рии удив­ля­ют уров­нем агрес­сии и ненор­ма­тив­ной лек­си­кой. То есть чело­век, зная, что его чита­ют мил­ли­о­ны, вклю­чая самых близ­ких людей, абсо­лют­но не стес­ня­ет­ся это­го. Он созна­тель­но ого­ля­ет­ся – порой бук­валь­но – и наме­рен­но хамит.

Каков же итог наших раз­мыш­ле­ний?

Соци­аль­ные сети – бла­го, если они исполь­зу­ют­ся для дела, напри­мер, как ими­д­же­вый инстру­мент, как сред­ство про­дви­же­ния про­грес­сив­ных идей. Если же они начи­на­ют заме­щать реаль­ную жизнь, отни­мать вре­мя и нер­вы, это – беда, и пора поду­мать об избав­ле­нии от болез­нен­ной зави­си­мо­сти.

 

ТЕЛЕВИДЕНИЕ

Сего­дня ста­ло мод­ным при­зна­вать­ся в том, что чело­век не смот­рит теле­ви­де­ние и что в доме прин­ци­пи­аль­но не дер­жат теле­при­ём­ник, кото­рый либо хра­нит­ся в кла­дов­ке, либо вооб­ще сдан в утиль. При этом при­во­дят­ся серьёз­ные аргу­мен­ты: колос­саль­ная поте­ря вре­ме­ни; неже­ла­ние впи­ты­вать нега­тив, несу­щий­ся с экра­на; ухуд­ше­ние зре­ния и т. д. и т. п. Моло­дые семьи оза­бо­че­ны тем, что для детей ТВ очень быст­ро ста­но­вит­ся чуть ли не нар­ко­ти­ком, отвле­ка­ю­щим от уро­ков, от чте­ния, от актив­но­го – на ули­це! – отды­ха. В общем, оно вре­дит здо­ро­вью, пси­хи­ке и даже фигу­ре. С появ­ле­ни­ем интер­не­та, гад­же­тов и проч. обо­зна­чен­ные про­бле­мы усу­гу­би­лись, что, конеч­но, не озна­ча­ет отка­за от дости­же­ний науч­но-тех­ни­че­ско­го про­грес­са. Тем более, если ты явля­ешь­ся про­фес­си­о­на­лом, име­ю­щим отно­ше­ние к сфе­ре мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции.

Мож­но сно­бист­ски отно­сить­ся к ток-шоу, а мож­но при этом мони­то­рить обще­ствен­ное созна­ние и обще­ствен­ное мне­ние. Мож­но и нуж­но здесь нахо­дить инфор­ма­ци­он­ные пово­ды для буду­щих пуб­ли­ка­ций, видеть и слы­шать то, чем живёт обыч­ный чело­век. Ведь вопре­ки про­гно­зам неко­то­рых экс­пер­тов, обе­щав­шим мас­со­вое пере­ме­ще­ние насе­ле­ния из теле­эфи­ра в сете­вое про­стран­ство, это­го не про­изо­шло. ТВ-ауди­то­рия рас­тёт, как, впро­чем, и чис­ло тех, кого захва­ты­ва­ет миро­вая пау­ти­на.

Да, сего­дня теле­ви­де­ние пре­иму­ще­ствен­но либо раз­вле­ка­ет, либо про­па­ган­ди­ру­ет. Но не будет пред­ло­же­ния в виде экран­ной ана­ли­ти­ки, не будет и спро­са. А как повер­нуть зри­те­ля к серьёз­ной инфор­ма­ции? Сего­дня это уже непро­сто, но начи­нать надо. Напри­мер, со спе­ци­аль­ных кана­лов, кото­рых ста­но­вит­ся всё боль­ше.

Смог­ла же «Куль­ту­ра» сфор­ми­ро­вать свои зри­тель­ские сег­мен­ты, пред­ста­ви­те­ли кото­рых с нетер­пе­ни­ем ждут таких пере­дач, как «Глав­ная роль», «Аго­ра», «Власть фак­та», «Искус­ствен­ный отбор», «Пра­ви­ла жиз­ни», «Культ кино», «Доку­мен­таль­ная каме­ра» и мн. др.

Уме­ют же спор­тив­ные кана­лы уса­дить перед экра­ном болель­щи­ков не толь­ко во вре­мя транс­ля­ций мат­чей, но и при ана­ли­зе нюан­сов игр. Про­фес­си­о­наль­ные жур­на­ли­сты при­вле­ка­ют для это­го быв­ших звёзд, неко­то­рые из кото­рых и сами ста­но­вят­ся пре­крас­ны­ми ком­мен­та­то­ра­ми: преж­де это были Н. Озе­ров, Е. Май­о­ров, В. Мас­ла­чен­ко, А. Дмит­ри­е­ва, С. Гима­ев, сего­дня – Е. Лов­чев, А. Лег­ков и др.

Пер­вое усло­вие серьёз­ной теле­а­на­ли­ти­ки – зна­ние (и в тон­ко­стях!) пред­ме­та.

Вто­рое – высо­кий уро­вень гра­мот­но­сти и вла­де­ние живой эмо­ци­о­наль­ной речью, а так­же чёт­кой дик­ци­ей.

Тре­тье – субъ­ек­тив­ность и объ­ек­тив­ность «в одном фла­коне». Зри­те­лю все­гда инте­ре­сен чело­век со сво­им мне­ни­ем, но теле­а­на­ли­тик (как и вся­кий чело­век, име­ю­щий лич­ные при­стра­стия) дол­жен уметь «насту­пать на гор­ло соб­ствен­ной песне», дабы не гре­шить про­тив исти­ны.

Чет­вёр­тое: пони­ма­ние того, что теле­ин­фор­ма­ция – это все­гда и «кар­тин­ка», дик­ту­ю­щая при­о­ри­тет выра­зи­тель­но­сти над опи­са­тель­но­стью и мно­го­слов­но­стью.

 

УБЕЖДЕНИЕ И ВНУШЕНИЕ

 

Убеж­де­ние и вну­ше­ние – два мето­да воз­дей­ствия на мас­со­вое созна­ние, к кото­рым обра­ща­ют­ся и жур­на­ли­сты. «Да вы что? – воз­му­тит­ся иной. – Раз­ве мож­но исполь­зо­вать суг­ге­стию в дея­тель­но­сти, при­зван­ной “откры­вать людям гла­за”? Не пута­е­те ли Вы жур­на­ли­сти­ку с про­па­ган­дой или того ужас­нее – с PR и рекла­мой?»

Конеч­но, убеж­де­ние в жур­на­ли­сти­ке – основ­ной метод, кото­рый, в отли­чие от вну­ше­ния, осно­ван на «осмыс­лен­ном при­ня­тии чело­ве­ком каких-то све­де­ний или идей, на их ана­ли­зе». При этом кор­ре­спон­дент, не счи­тая себя исти­ной в послед­ней инстан­ции, зна­ет: то, о чём он пишет или гово­рит, будет кри­ти­че­ски оце­не­но раз­но­ли­кой мас­со­вой ауди­то­ри­ей. А это тре­бу­ет от про­фес­си­о­на­ла широ­кой и глу­бо­кой осве­дом­лён­но­сти («быть в теме!»), осо­бой под­го­тов­лен­но­сти («вла­деть искус­ством пуб­ли­ци­ста и ора­то­ра») и вре­ме­ни («разъ­яс­нять и повто­рять»).

Но! Газет­ные, жур­наль­ные, теле­ви­зи­он­ные и радио­вы­ступ­ле­ния – не объ­ём­ный науч­ный трак­тат, в кото­ром мож­но всё раз­ло­жить по полоч­кам: мас­со­вый чита­тель мно­гое дол­жен при­нять на веру. То есть про­явить выс­шую (абсо­лют­ную) сте­пень убеж­дён­но­сти – уве­рен­ность в том, что его жур­на­лист, его газе­та гово­рят прав­ду. Зна­чит, речь – о доб­ром име­ни, о репу­та­ции, про­яв­ля­ю­щей­ся на всех уров­нях вза­и­мо­дей­ствия СМИ — с ауди­то­ри­ей, вла­стью, кон­ку­рен­та­ми и парт­нё­ра­ми и как бы пред­став­ля­ю­щей собой сум­му репу­та­ций учре­ди­те­ля, вла­дель­ца, редак­то­ра, редак­ци­он­но­го сове­та, редак­ци­он­ной кол­ле­гии, отде­лов редак­ции и репу­та­ций отдель­ных жур­на­ли­стов.

Что же каса­ет­ся вну­ше­ния, то оно про­яв­ля­ет­ся, напри­мер, и в сти­ле жур­на­ли­ста. Осо­бен­но на ТВ, когда теле­ве­ду­ще­му – медий­но­му лицу! – начи­на­ют под­ра­жать: в мане­ре гово­рить, дер­жать­ся, оде­вать­ся и др.

Вну­ше­ние про­яв­ля­ет­ся и в дизайне, кото­рый при уме­лом под­хо­де может быть тон­ким и нена­вяз­чи­вым инстру­мен­том ком­мен­ти­ро­ва­ния. Напри­мер, ком­по­нов­кой самых зауряд­ных сним­ков, рас­по­ло­жен­ных в опре­де­лён­ном поряд­ке, мож­но добить­ся эмо­ци­о­наль­но­го сюжет­но­го эффек­та, как и при уме­лой вёрст­ке раз­лич­ных, но близ­ких по теме иллю­стра­ций и тек­ста.

Ост­ро­ум­ная кари­ка­ту­ра может не иметь пря­мо­го отно­ше­ния к ста­тье, но будучи под­хо­дя­щей по теме или про­бле­ме, во-пер­вых, при­вле­чёт вни­ма­ние к пуб­ли­ка­ции и, во-вто­рых, уси­лит её воз­дей­ствие.

Ино­гда доста­точ­но рядо­вые исто­ри­че­ские сним­ки при­об­ре­та­ют худо­же­ствен­но-пуб­ли­ци­сти­че­ское зву­ча­ние: «содер­жа­ние» про­шед­шей эпо­хи, уже извест­ное нам, при­да­ёт фото­гра­фи­ям глу­бин­ное зна­че­ние. Они, подо­бран­ные по прин­ци­пу мон­та­жа, могут обла­дать мощ­ным эмо­ци­о­наль­ным и ком­мен­ти­ру­ю­щим воз­дей­стви­ем, как, впро­чем, и уме­ло подан­ные под­бор­ки совре­мен­ной хро­ни­ки, про­фес­си­о­наль­но выпол­нен­ные фото­мон­та­жи, кол­ла­жи (мон­таж­ный образ).

Так, один из номе­ров зна­ме­ни­той «Общей газе­ты» откры­вал­ся боль­шим цвет­ным порт­ре­том толь­ко что назна­чен­но­го пре­мьер-мини­стром Рос­сии Евге­ния При­ма­ко­ва. Сни­мок, сде­лан­ный в пору, когда При­ма­ков был ещё мини­стром ино­стран­ных дел, запе­чат­лел его на одном из меж­ду­на­род­ных фору­мов с мик­ро­фо­ном в ушах, напо­ми­на­ю­щим фонен­до­скоп. Брос­кая «шап­ка» сооб­ща­ла о том, что извест­но­го поли­ти­ка при­зва­ли для «лече­ния боль­ной эко­но­ми­ки», а под­за­го­ло­вок пре­ду­пре­ждал: «Док­тор может мно­гое, но не всё…»

 

ХОЛДИНГ

Хол­динг (от англ. holding «вла­де­ние») – это струк­ту­ра орга­ни­за­ций, вклю­ча­ю­щая одну мате­рин­скую и сеть дочер­них, вну­ча­тых и про­чих род­ствен­ных ком­па­ний. Соот­вет­ствен­но, медиа­хол­динг – это сеть средств мас­со­вой инфор­ма­ции во гла­ве с медиа­фир­мой, вла­де­ю­щей кон­троль­ным паке­том акций с целью управ­ле­ния и кон­тро­ля за их дея­тель­но­стью. То есть не каж­дую редак­цию, выпус­ка­ю­щую несколь­ко СМИ, сле­ду­ет счи­тать медиа­хол­дин­гом – для это­го дол­жен быть выпол­нен ряд усло­вий: кон­цен­тра­ция акций, мно­го­сту­пен­ча­тость (пира­ми­даль­ность) и цен­тра­ли­за­ция управ­ле­ния на осно­ве еди­ной медиастра­те­гии.

Назо­вём наи­бо­лее извест­ные оте­че­ствен­ные медиа­хол­дин­ги: АС Бай­кал ТВ, Все­рос­сий­ская госу­дар­ствен­ная теле­ви­зи­он­ная и радио­ве­ща­тель­ная ком­па­ния, Газ­пром-Медиа Хол­динг, Евро­пей­ская медиа­груп­па, Изда­тель­ский дом Роди­о­но­ва, Москва Медиа, Проф­Ме­диа, Совер­шен­но сек­рет­но, СТС Медиа.
Напри­мер, ВГТРК, обра­зо­ван­ная в 1990 г., высту­па­ет как учре­ди­тель реги­о­наль­ных теле­ви­зи­он­ных, радио­ве­ща­тель­ных и иных орга­ни­за­ций реги­о­нов Рос­сии. Основ­ные медий­ные акти­вы хол­дин­га состав­ля­ют феде­раль­ные и реги­о­наль­ные теле- и радио­ка­на­лы, пакет циф­ро­вых теле­ка­на­лов, кабель­ные и интер­нет-про­ек­ты.
Сре­ди медиа­ак­ти­вов АО «Газ­пром-Медиа Хол­динг», капи­та­ли­за­ция кото­ро­го состав­ля­ет более 200 млрд руб., – Матч-ТВ, НТВ, Проф­Ме­диа ТВ, Ред Медиа, радио­ка­на­лы (Авто­ра­дио, Эхо Моск­вы и др.), прес­са (ИД «Семь дней», «Кара­ван исто­рий», «Три­бу­на» и др.), кино­про­из­вод­ство, интер­нет (видео­хо­стинг, видео­пор­тал и др.), сей­лз-хау­сы (про­да­жа рекла­мы) и даже недви­жи­мость.

 

ЦЕНЗУРА

 

Цен­зу­ра – это все­гда некое огра­ни­че­ние, кон­троль за содер­жа­ни­ем и рас­про­стра­не­ни­ем инфор­ма­ции (инфор­ма­ции – в широ­ком смыс­ле, пото­му что это явле­ние не обо­шло и лите­ра­ту­ру, и театр, и кино, и музы­ку и др.).

Конеч­но, цен­зу­ра – это фор­ма огра­ни­че­ния сво­бо­ды сло­ва. Но, види­мо, сле­ду­ет всё же раз­ли­чать цен­зу­ру в демо­кра­ти­че­ском пра­во­вом госу­дар­стве и цен­зу­ру в усло­ви­ях тота­ли­та­риз­ма. В пер­вом слу­чае она при­зва­на обес­пе­чи­вать внут­рен­нюю и внеш­нюю без­опас­ность стра­ны, ста­биль­ность госу­дар­ства и поли­ти­че­ско­го строя при мак­си­маль­ном соблю­де­нии прав и сво­бод чело­ве­ка; во вто­ром – не толь­ко огра­ни­чи­вать рас­про­стра­не­ние неже­ла­тель­ных све­де­ний, но и втор­гать­ся в твор­че­ский про­цесс, в про­фес­си­о­наль­ную сфе­ру и част­ную жизнь граж­дан.

Сего­дня – в эпо­ху интер­не­та, захва­ты­ва­ю­ще­го, поми­мо полез­ной, мно­го и вред­ной инфор­ма­ции, – всё боль­ше людей выска­зы­ва­ют­ся в поль­зу огра­ни­че­ний и запре­тов. Речь преж­де все­го о дет­ской пор­но­гра­фии, при­зы­вах к суи­ци­ду, сове­тах по изго­тов­ле­нию и при­ня­тию нар­ко­ти­ков и т. п. По сути, речь – о без­от­вет­ствен­но­сти неко­то­рых СМИ и кон­крет­ных жур­на­ли­стов. Как пишет один из экс­пер­тов: «Такой огол­те­лый плю­ра­лизм боль­ше напо­ми­на­ет базар, а за базар никто не отве­ча­ет, пото­му как – рынок и сво­бо­да… Види­мо, так и устро­е­но чело­ве­че­ское обще­ство. Любое обще­ство – хоть за оке­а­ном, хоть перед ним. Упразд­не­ние цен­зу­ры непре­мен­но при­во­дит к нецен­зур­щине и огуль­но­му хам­ству, а сво­бо­да сло­ва в таких усло­ви­ях дегра­ди­ру­ет до сло­вес­но­го недер­жа­ния».

В то же вре­мя часть насе­ле­ния спра­вед­ли­во опа­са­ет­ся, что у нас при вве­де­нии огра­ни­че­ний, как все­гда, пере­гнут пал­ку и выплес­нут вме­сте с водой ребён­ка. Ведь мы не раз явля­лись сви­де­те­ля­ми того, как рос­сий­ская зако­но­да­тель­ная прак­ти­ка утри­ро­ва­ла вве­дён­ные нор­мы, неред­ко поз­во­ляя «пре­уве­ли­че­ние» и отно­си­тель­но «сво­бод­ную» их интер­пре­та­цию. Кри­ти­ки вве­де­ния цен­зу­ры в том или ином виде гово­рят, что она лишь помо­жет замол­чать суще­ство­ва­ние мно­гих вопро­сов и что этот акт ста­нет актом бес­си­лия госу­дар­ствен­ных и обще­ствен­ных орга­ни­за­ций в реше­нии тех или иных соци­аль­ных про­блем.

В Рос­сии цен­зу­ра запре­ще­на кон­сти­ту­ци­ей и рядом дру­гих зако­нов, хотя по индек­су сво­бо­ды прес­сы наша стра­на дале­ко не в пер­вых рядах. Суще­ству­ет само­цен­зу­ра, или внут­рен­няя цен­зу­ра, воз­ни­ка­ю­щая в резуль­та­те сооб­ра­же­ний мораль­но-нрав­ствен­но­го харак­те­ра или как про­яв­ле­ние внут­рен­не­го кон­фор­миз­ма, согла­ша­тель­ства. Есть госу­дар­ствен­ная и воен­ная тай­ны, и это обще­ство пони­ма­ет и при­ни­ма­ет. Что же каса­ет­ся сво­бо­ды сло­ва, то она, хотя и долж­на оста­вать­ся непри­кос­но­вен­ной, сама тре­бу­ет циви­ли­зо­ван­ной охра­ны и ответ­ствен­но­сти субъ­ек­тов. Хоро­шо бы пом­нить и сле­до­вать сло­вам Ана­то­ля Фран­са, напи­сав­ше­го: «Толь­ко сво­бод­ный граж­да­нин име­ет оте­че­ство; раб, кре­пост­ной, под­дан­ный дес­по­та име­ют лишь роди­ну».

Изве­стен посту­лат, отра­жа­ю­щий вза­и­мо­за­ви­си­мость лич­но­сти и обще­ства: «Сво­бод­ное раз­ви­тие каж­до­го есть усло­вие сво­бод­но­го раз­ви­тия всех». Ина­че гово­ря: моя сво­бо­да огра­ни­че­на сво­бо­дой дру­го­го. Так и воз­ни­ка­ет про­бле­ма цен­зу­ры в том или ином её виде.

Преж­де за кра­моль­ную ста­тью отве­ча­ли трое: автор, редак­тор и цен­зор, а ино­гда к ним при­бав­лял­ся ещё и чита­тель, у кото­ро­го ста­тью нахо­ди­ли. Сего­дня цен­зу­ра офи­ци­аль­но запре­ще­на, но суще­ству­ет кос­вен­ная цен­зу­ра – цен­зу­ра вла­дель­ца, изда­те­ля, учре­ди­те­ля, редак­то­ра, обще­ствен­ная цен­зу­ра, нако­нец, само­цен­зу­ра.

Может ли в таком слу­чае жур­на­лист быть сво­бод­ным? Да, Закон предо­став­ля­ет ему нема­ло воз­мож­но­стей, но, что­бы вос­поль­зо­вать­ся ими необ­хо­ди­ма воля и сме­лость кон­крет­но­го чело­ве­ка. А ещё – пони­ма­ние и созна­тель­ное при­ня­тие «куль­ту­ры сво­бо­ды». Это зна­чит, что жур­на­лист зани­ма­ет про­грес­сив­ные пози­ции, что он хоро­шо обра­зо­ван, что устрем­лён к «доб­ру, истине и спра­вед­ли­во­сти». Про­фес­си­о­нал, вла­де­ю­щий мето­до­ло­ги­ей соци­аль­но­го ана­ли­за, тер­пи­мо отно­ся­щий­ся к ина­ко­мыс­ля­щим, уме­ю­щий спо­кой­но и кон­струк­тив­но оце­ни­вать их взгля­ды и пред­ло­же­ния, ведёт диа­лог без обид­ных и тем более оскор­би­тель­ных ярлы­ков. Пото­му что искренне заин­те­ре­со­ван в поис­ке и обна­ру­же­нии сов­мест­ных, при­бли­жа­ю­щих­ся к истине реше­ний. Тогда-то и мож­но гово­рить о твор­че­ской сво­бо­де.

 

ЧТЕНИЕ

 

Зна­ме­ни­тый фило­соф и лите­ра­ту­ро­вед В. Асмус напи­сал в своё вре­мя инте­рес­ную ста­тью с харак­тер­ным назва­ни­ем «Чте­ние как труд и твор­че­ство». Любо­му дума­ю­ще­му чело­ве­ку инте­рес­но знать отве­ты на вопро­сы «Что сего­дня чита­ют? Как чита­ют? Мно­го ли чита­ют?», а жур­на­ли­сту – вдвойне: ведь мы кров­но заин­те­ре­со­ва­ны в вос­про­из­вод­стве ауди­то­рии, а зна­чит, в медиа­об­ра­зо­ва­нии с само­го ран­не­го воз­рас­та.

В преж­ние вре­ме­на, когда наша стра­на спра­вед­ли­во счи­та­лась одной из самых чита­ю­щих, такие вопро­сы каза­лись празд­ны­ми, посколь­ку суще­ство­ва­ла опре­де­лён­ная систе­ма зна­ком­ства с лите­ра­ту­рой раз­лич­но­го харак­те­ра и раз­лич­но­го уров­ня. В дет­са­дов­ском воз­расте мы люби­ли книж­ки с кар­тин­ка­ми, в шко­ле наря­ду с учеб­ни­ка­ми зна­ко­ми­лись с дет­ски­ми худо­же­ствен­ны­ми кни­га­ми, авто­ра­ми кото­рых были луч­шие писа­те­ли (К. Чуков­ский, С. Мар­шак, С. Михал­ков, А. Бар­то), а иллю­стра­то­ра­ми – луч­шие худож­ни­ки стра­ны (Ю. Вас­не­цов, В. Лебе­дев, Е. Чару­шин, А. Пахо­мов, В. Кона­ше­вич, Т. Маври­на). Затем появ­ля­лась под­рост­ко­вая лите­ра­ту­ра, кни­ги для моло­де­жи и т. д.

Конеч­но, деле­ние это услов­ное (какой воз­раст­ной кате­го­рии, напри­мер, адре­со­вать кни­ги А. Гри­на или А. Беля­е­ва?), и всё же. Прин­цип посте­пен­но­сти чте­ния спо­соб­ству­ет гар­мо­нич­но­му раз­ви­тию лич­но­сти: ведь ни для кого не сек­рет, что юно­ше­ский воз­раст – воз­раст увле­че­ния роман­ти­кой, воз­раст ост­рых чувств. Отсю­да – поиск соот­вет­ству­ю­щих геро­ев, моти­вов, ситу­а­ций. И – крайне важ­ное наблю­де­ние! – какие-то кни­ги необ­хо­ди­мо успеть про­чи­тать в опре­де­лён­ном воз­расте («Детям веч­но досаден/ Их воз­раст и быт, –/ И дра­лись мы до ссадин,/До смерт­ных обид./ Но одеж­ды латали/ Нам мате­ри в срок,/Мы же кни­ги гло­та­ли, /Пьянея от строк./ Лип­ли воло­сы нам на вспо­тев­шие лбы,/ И соса­ло под ложеч­кой слад­ко от фраз,/ И кру­жил наши голо­вы запах борьбы,/ Со стра­ниц пожел­тев­ших сле­тая на нас»).

Сего­дня, к сожа­ле­нию, пре­рва­лась тра­ди­ция семей­но­го чте­ния, но, зна­чит, роди­те­лям сле­ду­ет искать дру­гие вари­ан­ты управ­ле­ния чте­ни­ем ребён­ка.

Воз­вра­ща­ясь к ста­тье В. Асму­са, мож­но утвер­ждать: чте­ние не про­сто труд – это тот про­цесс, бла­го­да­ря кото­ро­му чело­век и при­об­ре­та­ет под­лин­ную гра­мот­ность (извест­но, что, напри­мер, ино­стран­ное сло­во ста­но­вит­ся вашим, вхо­дит в ваш лек­си­кон, или теза­у­рус, по-науч­но­му, если вы про­из­ве­ли с ним 5 или 7 «опе­ра­ций»: про­чи­та­ли, про­ве­ри­ли зна­че­ние в сло­ва­ре, при­ме­ни­ли в кон­тек­сте и т. д.).

Регу­ляр­ное и каче­ствен­ное чте­ние озна­ча­ет, что кни­го­чей быст­рее и надеж­нее соци­а­ли­зи­ру­ет­ся, при­об­ре­тая ком­плекс уме­ний: уме­ние выде­лить основ­ную мысль, смысл про­чи­тан­но­го (как гово­рит­ся, «схва­ты­ва­ет всё на лету»); уме­ние отде­лять глав­ное от вто­ро­сте­пен­но­го (от так назы­ва­е­мо­го «инфор­ма­ци­он­но­го шума»); уме­ние рас­суж­дать, т. е. при­во­дить дово­ды, аргу­мен­ты в дока­за­тель­ство какой-либо извест­ной точ­ки зре­ния; уме­ние выра­ба­ты­вать свою соб­ствен­ную точ­ку зре­ния и обос­но­вы­вать её; нако­нец, уме­ние опре­де­лять при­чи­ны поступ­ков людей или явле­ний, соот­но­ся всё это с соб­ствен­ным опы­том.

Каж­дый из нас навер­ня­ка заме­чал, что при чте­нии мы, рефлек­си­руя, как бы про­из­но­сим внут­рен­ний моно­лог: с чем-то согла­ша­ем­ся, с чем-то спо­рим. И это хоро­шо: чело­век чита­ю­щий – это чело­век с раз­ви­тым кри­ти­че­ским и ана­ли­ти­че­ским мыш­ле­ни­ем.

Важ­но каче­ство чте­ния: при умном, т. е. отбор­ном, чте­нии про­ис­хо­дит вос­пи­та­ние чувств. Эмо­ци­о­наль­но пере­жи­вая, мы учим­ся сочув­ствию, мы тре­ни­ру­ем наше вооб­ра­же­ние. Через лите­ра­ту­ру мно­гие при­хо­ди­ли к изоб­ра­зи­тель­но­му искус­ству, к теат­ру, к кине­ма­то­гра­фу, к сред­ствам мас­со­вой инфор­ма­ции, т. е. рас­ши­ря­ли свои позна­ния о миро­вой и наци­о­наль­ной куль­ту­ре.

 

ШРИФТ

 

Шрифт в СМИ, фик­си­руя сло­ва, «опред­ме­чи­вая» смысл напи­сан­но­го, выпол­ня­ет не толь­ко инфор­ма­ци­он­ную, но так­же ком­му­ни­ка­ци­он­ную и эсте­ти­че­скую зада­чи. То есть он дол­жен быть и удо­бо­чи­та­ем, и кра­сив, и выра­зи­те­лен: «что­бы фор­ма букв радо­ва­ла глаз, достав­ля­ла эсте­ти­че­ское удо­воль­ствие» (П. Гаус). Инфор­ма­ции ста­но­вит­ся всё боль­ше, поэто­му рас­тут наши тре­бо­ва­ния к функ­ци­о­наль­но­сти шриф­та, под кото­рой пони­ма­ет­ся раз­ли­ча­е­мость, чита­е­мость и про­сто­та вос­при­я­тия.

Каж­дая бук­ва – это свое­об­раз­ный сим­во­ли­че­ский рису­нок. Немец­кий учё­ный А. Капр так напи­сал об искус­стве шриф­та: «В нём могут най­ти свое отра­же­ние духов­ные устрем­ле­ния, глав­ные чер­ты харак­те­ра целой эпо­хи и отдель­но­го чело­ве­ка. Шрифт нель­зя счи­тать все­го лишь сред­ством для пере­да­чи тек­ста, нуж­но вгля­ды­вать­ся в его фор­мы, что­бы пока­зать дух, стрем­ле­ния и чув­ства, кото­рые он выра­жа­ет. В извест­ном смыс­ле шрифт мож­но срав­нить с музы­кой. Не нуж­но быть спе­ци­а­ли­стом, что­бы уви­деть раз­ли­чие меж­ду рели­ги­оз­ным харак­те­ром готи­че­ской тек­сту­ры и весё­лым сво­бо­до­мыс­ли­ем гума­ни­сти­че­ско­го минуску­ла, меж­ду холод­но-дело­вым гро­тес­ком футу­ра и стре­ми­тель­ным кур­си­вом гара­мон. Любой чита­тель под­со­зна­тель­но ощу­ща­ет, что фор­ма шриф­та может ока­зать воз­дей­ствие на вос­при­я­тие тек­ста».

Итак, вся­кий шрифт име­ет некое абстракт­ное зна­че­ние (отно­ше­ния к опре­де­лён­но­му исто­ри­че­ско­му отрез­ку вре­ме­ни, мяг­ко­сти, твер­до­сти и т. п.), но это во мно­гом субъ­ек­тив­ный взгляд на его при­ро­ду. Хоро­шо, когда у дизай­не­ра высо­кий вкус и мастер­ство, а если он эти­ми каче­ства­ми не обла­да­ет? И как быть, когда под­стё­ги­ва­ет посто­ян­ная спеш­ка при выпус­ке СМИ?

Прак­ти­ки, опи­ра­ясь на опыт оформ­ле­ния луч­шей пери­о­ди­ки, на тра­ди­ции сво­е­го изда­ния и воз­мож­но­сти типо­гра­фии, услов­но клас­си­фи­ци­ру­ют шриф­ты по зна­че­нию. Посколь­ку шриф­ты посто­ян­но при­ме­ня­ют­ся в опре­де­лён­ном кон­тек­сте, у чита­те­лей воз­ни­ка­ет пони­ма­ние ком­мен­ти­ру­ю­ще­го зна­че­ния раз­лич­ных гар­ни­тур. Поря­док в шриф­то­вом хозяй­стве слу­жит и гра­фи­че­ской гар­мо­нии, сво­дит к мини­му­му ошиб­ки при сроч­ных пере­вёрст­ках. Инте­рес­но, что офор­ми­те­лям часто меша­ет не недо­ста­ток тек­сто­вых и заго­ло­воч­ных шриф­тов, а их избы­ток. Стре­мясь «укра­сить» печат­ные поло­сы, они исполь­зу­ют всю «биб­лио­те­ку гар­ни­тур». В резуль­та­те на поло­сах «спо­рят» уста­рев­шие и совре­мен­ные, руб­ле­ные и лите­ра­тур­ные, непо­мер­но боль­шие и чрез­вы­чай­но мел­кие шриф­ты.

А как ведут себя шриф­ты в интер­нет-сре­де?

Если гово­рить о выбо­ре гар­ни­ту­ры, то сна­ча­ла на Web-стра­ни­цах пре­об­ла­да­ли Times и Arial, затем к ним доба­ви­лись Verdana и Georgia. Если гово­рить о вос­при­я­тии, то здесь необ­хо­ди­мо соблю­сти одно тех­но­ло­ги­че­ское усло­вие: шрифт дол­жен при­сут­ство­вать на ком­пью­те­ре поль­зо­ва­те­ля. Впро­чем, этой и дру­ги­ми про­бле­ма­ми зани­ма­ют­ся про­грам­ми­сты, а жур­на­ли­сты по-преж­не­му обра­ба­ты­ва­ют руко­пись перед опуб­ли­ко­ва­ни­ем: про­ду­мы­ва­ют пода­чу заго­ло­воч­но­го ком­плек­са, лидов, после­сло­вий, выно­сов, раз­лич­ных средств ори­ен­ти­ро­ва­ния в тек­сте. А спо­со­бы шриф­то­во­го оформ­ле­ния всех этих эле­мен­тов долж­ны закреп­лять­ся в спе­ци­аль­но раз­ра­бо­тан­ном фир­мен­ном сти­ле.

 

ЭФФЕКТИВНОСТЬ И ДЕЙСТВЕННОСТЬ

 

В тео­рии жур­на­ли­сти­ки под дей­ствен­но­стью пони­ма­ет­ся резуль­та­тив­ность кон­так­тов с соци­аль­ны­ми инсти­ту­та­ми, а под эффек­тив­но­стью – уро­вень воз­дей­ствия инфор­ма­ции на мас­со­вую ауди­то­рию. Есть и дру­гой взгляд: дей­ствен­ность – это дости­же­ние кон­крет­ных, а эффек­тив­ность – дости­же­ние общих целей медиа.

Если СМИ дости­га­ет сво­их целей, кото­рые соот­вет­ству­ют потреб­но­стям его целе­вой ауди­то­рии, то такое СМИ эффек­тив­но, что выра­жа­ет­ся в росте тира­жа, про­смот­ров, ссы­лок, в цити­ру­е­мо­сти и т. д.

Если по сле­дам выступ­ле­ния жур­на­ли­стов теми или ины­ми соци­аль­ны­ми инсти­ту­та­ми при­ни­ма­ют­ся кон­крет­ные меры, о чём СМИ сооб­ща­ет, это – пока­за­тель дей­ствен­но­сти. То есть резуль­та­тив­но­сти дея­тель­но­сти редак­ции, реа­ли­за­ции ею непо­сред­ствен­но орга­ни­за­тор­ских функ­ций жур­на­ли­сти­ки.

Пло­хо, если, напри­мер, жур­на­лист­ский кол­лек­тив зани­ма­ет­ся «тусо­воч­ной жур­на­ли­сти­кой», ори­ен­ти­ро­ван­ной на узкий мар­ги­наль­ный круг («Мас­со­вая ауди­то­рия мало вол­ну­ет – глав­ное, что­бы нра­ви­лось мне, моим род­ным и зна­ко­мым»). Как пло­хо и то, что редак­ция зани­ма­ет­ся инфор­ма­ци­он­ной дея­тель­но­стью, удо­вле­тво­ря­ю­щей исклю­чи­тель­но поли­ти­че­ские или ком­мер­че­ские цели изда­те­ля («Учре­ди­те­лю, вла­дель­цу нра­вит­ся, и это – глав­ное»). Те и дру­гие оправ­ды­ва­ют паде­ние тира­жей, плохую под­пис­ку, низ­кие рей­тин­ги пере­дач лишь внеш­ни­ми фак­то­ра­ми – ухо­дом ауди­то­рии в соци­аль­ные сети, пло­хой рабо­той почты, киос­ков и др. Всё так, хотя глав­ная при­чи­на кри­зи­са прес­сы свя­за­на с про­фес­си­о­наль­ной дефор­ма­ци­ей: жур­на­ли­сти­ка, не выпол­ня­ю­щая свои глав­ные зада­чи, ста­но­вит­ся ненуж­ной.

А когда жур­на­ли­сти­ка вос­тре­бо­ва­на?

Когда ищут и нахо­дят инфор­ма­цию не в тиши каби­не­та, а в коман­ди­ров­ках. То есть пред­ла­га­ют ауди­то­рии экс­клю­зив­ную, а не толь­ко «про­гуг­лен­ную» инфор­ма­цию.

Когда жур­на­лист пишет о реаль­ных про­бле­мах реаль­ных людей, ста­ра­ясь помочь их раз­ре­ше­нию, доби­ва­ясь дей­ствен­но­сти сво­их пуб­ли­ка­ций.

Пом­нят­ся вре­ме­на, когда фра­за «Я вот в “Труд” напи­шу» вызы­ва­ла у чинов­ни­ков тре­пет. Эта поис­ти­не рабо­чая газе­та, опе­ра­тив­но откли­кав­ша­я­ся на запро­сы чита­те­лей, неслу­чай­но име­ла мил­ли­он­ные тира­жи.

В неко­то­рых редак­ци­ях откры­ва­ют­ся отде­лы рас­сле­до­ва­тель­ской жур­на­ли­сти­ки, дей­ству­ю­щие по осо­бой мето­ди­ке. Это – нагляд­ные гра­фи­ки резуль­та­тив­но­сти, помо­га­ю­щие отсле­жи­вать реак­цию пред­ста­ви­те­лей соци­аль­ных инсти­ту­тов (дата пуб­ли­ка­ции, дата отправ­лен­но­го обра­ще­ния, пред­по­ла­га­е­мая дата отве­та и т. д.). Если СМИ дей­ству­ет не по прин­ци­пу «про­ку­ка­ре­кал, а там хоть и не рас­све­тай», если забо­тит­ся о про­дол­же­нии темы и ста­ра­ет­ся все­гда дово­дить дело до кон­ца, такое СМИ будет непре­мен­но поль­зо­вать­ся чита­тель­ским дове­ри­ем.

 

 

ЮМОР И САТИРА

 

Всем фелье­то­ни­стам непло­хо бы про­чи­тать кни­гу А. Лука «О чув­стве юмо­ра и ост­ро­умии». Этот автор – офи­цер меди­цин­ской служ­бы, а в даль­ней­шем кан­ди­дат фило­соф­ских наук и иссле­до­ва­тель воз­мож­но­стей и пре­де­лов моде­ли­ро­ва­ния пси­хи­че­ских про­цес­сов на ЭВМ – спра­вед­ли­во счи­тал юмор осо­бой кате­го­ри­ей вос­при­я­тия мира, «мета­от­но­ше­ни­ем» к дей­стви­тель­но­сти, кото­рое слу­жит одним из про­яв­ле­ний твор­че­ской сути чело­ве­ка.

Инте­рес­но, что в антич­но­сти при­ро­дой сме­ха зани­мал­ся врач Гип­по­крат, в эпо­ху Воз­рож­де­ния – врач Жубер, уче­ни­ком кото­ро­го по меди­цин­ско­му факуль­те­ту был сам гени­аль­ный Раб­ле. Про­бле­мой ост­ро­умия инте­ре­со­вал­ся австрий­ский пси­хо­нев­ро­лог Зиг­мунд Фрейд. Сре­ди наших писа­те­лей и пуб­ли­ци­стов так­же было и есть нема­ло вра­чей, при­чём таких, кото­рым юмор был отнюдь не чужд: Вере­са­ев, Чехов, Бул­га­ков, Горин, Арка­нов. Это вовсе неслу­чай­но: ведь учё­ные утвер­жда­ют, что ост­ро­умие – слож­ная пси­хи­че­ская спо­соб­ность твор­че­ских людей. Вра­чи же все­гда – иссле­до­ва­те­ли, в том чис­ле такой тон­кой мате­рии, как твор­че­ство, свя­зан­ное с мыс­ля­ми, чув­ства­ми, эмо­ци­я­ми: будь то инте­рес, радость или удив­ле­ние, кото­рые юмор может по-сво­е­му окра­ши­вать и уси­ли­вать.

Шут­ка, остро­та, доб­ро­душ­ное под­тру­ни­ва­ние вызы­ва­ют улыб­ку, а ино­гда и смех, если при­ём ост­ро­умия – осо­знан­но или слу­чай­но – будет при­ме­нён удач­но (т. е. неожи­дан­но и ори­ги­наль­но) и со вку­сом (т. е. изящ­но, а не пошло).

Гово­рят, что зна­ком­ство Бул­га­ко­ва и Мая­ков­ско­го, состо­яв­ше­е­ся в редак­ции жур­на­ла «Крас­ный перец», нача­лось с того, что поэт спро­сил у про­за­и­ка: «Что вы пише­те сей­час?» – «Я пишу сати­ри­че­ский роман, и есть у меня там про­фес­сор, но не знаю, какую ему дать фами­лию. Долж­но быть вид­но, что это совет­ский про­фес­сор. Но фами­лия долж­на быть смеш­ная. Может быть, вы мне посо­ве­ту­е­те?» И Мая­ков­ский сра­зу же выдал: «Тимир­зя­ев». Бул­га­ков дол­го хохо­тал – полу­чи­лось дей­стви­тель­но ост­ро­ум­но.

Юмор очень ценит­ся в рекла­ме. Над­пись на щите «Изю­ми­тель­ная мебель» содер­жит види­мую все­ми наме­рен­ную ошиб­ку. Как и сло­ган в рекла­ме зуб­ной пас­ты: «Бере­ги­те жубы ж дет­ства». Поня­тый же при­ём эффек­ти­вен вдвойне.

А вот сцен­ка из редак­ци­он­ной жиз­ни:

— Нет! – кри­чит глав­ный редак­тор репор­тё­ру. – Это слиш­ком длин­ный репор­таж! Выбрось­те все ненуж­ные подроб­но­сти!

Через пол­ча­са репор­тёр при­но­сит текст: «Мистер Дроу вёл маши­ну со ско­ро­стью 100 миль в час по скольз­ко­му шос­се. Похо­ро­ны зав­тра в 15.00».

Юмор ещё надо уметь подать. Марк Твен заме­тил, что когда он читал со сце­ны один из сво­их юмо­ри­сти­че­ских рас­ска­зов, тот вызы­вал то гоме­ри­че­ский хохот, то недру­же­люб­ное гуде­ние. Лишь со вре­ме­нем писа­тель понял, что эффект зави­сел от того, какую пау­зу он выдер­жи­вал перед послед­ней фра­зой рас­ска­за: если он пере­дер­жи­вал её, то никто не сме­ял­ся. Такие нюан­сы, конеч­но, долж­ны учи­ты­вать­ся на теле­ви­де­нии и радио.

Юмо­ра на экране и в эфи­ре у нас сего­дня более чем доста­точ­но – с сати­рой труд­нее. Исчез­но­ве­ние фелье­то­на сна­ча­ла свя­зы­ва­ли с отме­ной цен­зу­ры, когда о недо­стат­ках ста­ло мож­но гово­рить пря­мо, не обра­ща­ясь к эзо­по­ву язы­ку. Теперь объ­яс­ня­ют это явле­ние сни­же­ни­ем уров­ня гра­мот­но­сти: ведь что­бы понять кон­текст, под­текст, срав­не­ние и др., необ­хо­ди­мо обла­дать начи­тан­но­стью, а она сего­дня у мас­со­вой ауди­то­рии в дефи­ци­те. Как бы там ни было, а отсут­ствие в СМИ сати­ри­че­ских жан­ров, к кото­рым отне­сём ещё сати­ри­че­скую замет­ку и пам­флет, явно обед­ня­ет наше инфор­ма­ци­он­ное поле.

 

ЯЗЫК

 

Богат и силён рус­ский язык, но и он нуж­да­ет­ся в защи­те. Вот что гово­рит по это­му пово­ду фило­лог В. Нед­звец­кий: «За про­шед­шие 15-20 лет экс­пан­сия ино­языч­ной лек­си­ки ока­за­лась мно­го­крат­но боль­шей сте­пе­ни, чем во вре­ме­на пет­ров­ских реформ. Тогда нуж­но было созда­вать флот, про­мыш­лен­ность, нау­ку, и в рус­ский язык хлы­ну­ло огром­ное коли­че­ство тех­ни­че­ских тер­ми­нов – гер­ма­низ­мов, англи­циз­мов… Поз­же, в нача­ле XIX века, Шиш­ков в сво­ей “Бесе­де люби­те­лей рос­сий­ско­го сло­ва” пред­ла­гал сло­во “кий” заме­нить сло­вом “шаро­тык”, а кало­ши – “мок­ро­сту­па­ми”. Попыт­ка была неудач­ной, но обес­по­ко­ен­ность понят­на».

С этой про­бле­мой стал­ки­ва­ют­ся и в дру­гих стра­нах – так, сорок лет назад фран­цу­зы при­ня­ли закон о защи­те фран­цуз­ско­го язы­ка от бес­кон­троль­но­го втор­же­ния англий­ско­го и любо­го дру­го­го язы­ка, а зна­чит, и чужой куль­ту­ры. Закон так­же касал­ся гаран­тий язы­ко­во­го ста­ту­са в опре­де­лён­ных ком­мер­че­ских и неко­то­рых дру­гих сфе­рах в самой Фран­ции.

В сети гуля­ет любо­пыт­ная пуб­ли­ка­ция под назва­ни­ем «200 ино­стран­ных слов, кото­рым есть заме­на в рус­ском язы­ке». Рус­ская речь пла­стич­на, наш язык очень вос­при­им­чив: он опе­ра­тив­но реа­ги­ру­ет на изме­не­ния в окру­жа­ю­щем мире, раз­ви­ва­ясь и рас­ши­ря­ясь за счёт новых поня­тий и тер­ми­нов. Это хоро­шо, это нор­маль­но, если нет соот­вет­ству­ю­ще­го рус­ско­го вари­ан­та.

Мно­гие заим­ство­ва­ния при­жи­ва­ют­ся в язы­ке и уже кажут­ся нам род­ны­ми, наши­ми. Не все, навер­ное, зна­ют, что такое уют­ное сло­во, как «аба­жур», при­шло к нам из Фран­ции, как и не менее близ­кое нам сло­во «буль­вар». «Винт», ока­зы­ва­ет­ся, «поль­ских кро­вей», «гар­ди­на» име­ет немец­кую про­пис­ку… И так далее, и так далее. Но всё же ино­гда ино­стран­ные сло­веч­ки при­ме­ня­ют­ся исклю­чи­тель­но по при­чине моды или высо­ко­мер­но­го под­чер­ки­ва­ния сво­е­го ста­ту­са. Понят­но, что сло­ва, проч­но вошед­шие в лек­си­кон, не вычерк­нешь из (при­ме­ним учё­ное ино­стран­ное сло­во) теза­у­ру­са, но если вы буде­те актив­но при­ме­нять рус­ские сино­ни­мы, ваша речь ста­нет живее, ярче и даже бла­го­звуч­нее.

Дей­стви­тель­но, поче­му вме­сто (или вме­сте) со сло­вом «аграр­ный» не исполь­зо­вать сло­во «зем­ле­дель­че­ский», поче­му обя­за­тель­но – «биз­нес», а не «дело», «бой­френд», а не «при­я­тель», «габа­ри­ты», а не «раз­ме­ры»? А вот ещё несколь­ко сло­вес­ных пар: «дай­вер – ныряль­щик», «ком­мер­сант – тор­го­вец», «лиф­тинг – под­тяж­ка кожи», «пар­кинг – сто­ян­ка», «шопинг – покуп­ки», «шоу – зре­ли­ще», «экс­клю­зив­ный – исклю­чи­тель­ный», «юрис­пру­ден­ция – пра­во­ве­де­ние».

И ещё: мы – и работ­ни­ки СМИ в первую оче­редь – все­рьёз долж­ны оза­бо­тить­ся внут­рен­ни­ми угро­за­ми для язы­ка, а имен­но – тре­вож­ным фак­том забо­ле­ва­ния обще­ства тюрем­ной куль­ту­рой, блат­ным жар­го­ном, фак­том огуль­но­го вхож­де­ния в совре­мен­ный язык кри­ми­наль­но­го арго. Заме­че­но, что даже про­стое упо­треб­ле­ние кри­ми­наль­ной лек­си­ки спо­соб­но ока­зать суще­ствен­ное вли­я­ние на миро­воз­зре­ние чело­ве­ка. Обща­ясь в сети, люди сме­ши­ва­ют уст­ную речь с пись­мен­ной, не сле­дят за гра­мот­но­стью, при­ме­ня­ют ненор­ма­тив­ную лек­си­ку, что при­во­дит к огруб­ле­нию и опро­ще­нию язы­ка. И если рань­ше эпи­сто­ляр­ный жанр, име­ю­щий свои пра­ви­ла и рече­вые обо­ро­ты, вос­пи­ты­вал стиль и вкус, то сего­дня – в эпо­ху эсэм­эс­ок – люди про­сто пишут так, как и гово­рят, при этом не обра­щая вни­ма­ния на орфо­гра­фи­че­ские и пунк­ту­а­ци­он­ные нор­мы. Более того – не счи­та­ют гра­мот­ность обя­за­тель­ным каче­ством куль­тур­но­го чело­ве­ка.

Вот что писал наш зна­ме­ни­тый зем­ляк Саму­ил Яко­вле­вич Мар­шак: «Мы долж­ны обе­ре­гать язык от засо­ре­ния, пом­ня, что сло­ва, кото­ры­ми мы поль­зу­ем­ся сей­час, – с пере­да­чей неко­то­ро­го коли­че­ства новых – будут слу­жить мно­гие сто­ле­тия после вас для выра­же­ния ещё неиз­вест­ных нам идей и мыс­лей, для созда­ния новых, не под­да­ю­щих­ся наше­му пред­ви­де­нию поэ­ти­че­ских тво­ре­ний. И мы долж­ны быть глу­бо­ко бла­го­дар­ны пред­ше­ству­ю­щим поко­ле­ни­ям, кото­рые донес­ли до нас это насле­дие – образ­ный, ёмкий, умный язык. В нём самом есть уже все эле­мен­ты искус­ства: и строй­ная син­так­си­че­ская архи­тек­ту­ра, и музы­ка слов, сло­вес­ная живо­пись».