Из книги «Это было недавно, это было давно…»
Глава шестая, аспирантская
Герои капустной страды
…Когда мы с однокурсницей Валентиной Борисовой уже сидели на чемоданах, выяснилось, что нас направляют не в Ленинград, как планировалось, а в Воронеж, и не в аспирантуру, а на годичную стажировку при отделе аспирантуры ВГУ. В течение двух лет действовала такая практика: выпускников из разных российских вузов распределяли по центрам подготовки аспирантов в качестве стажёров-исследователей, которые в течение учебного года должны были сдать два кандидатских экзамена – по философии и иностранному языку, написать реферат, опубликовать научную работу, принять участие в конференции. В общем, необходимо было показать свой потенциал, чтобы затем получить приглашение на поступление в аспирантуру. Всё так и произошло: профессор Горислав Валентинович Колосов предложил мне продолжить обучение, и осенью 1977-го я успешно сдал вступительный экзамен по специальности (два кандидатских были также учтены). Но уже в мае 1978-го был вынужден перевестись на заочное обучение и вернуться в Уфу, ведь в семье подрастал первенец.
А август 1976-го встретил нас теплом и буйной зеленью каштанов улицы Плехановской города Воронежа. Пока я ждал очереди у отдела аспирантуры, успел прочитать университетскую многотиражку, которая приятно удивила и содержанием, и формой: такой объём для «вузовки» – четыре полосы малого формата – был редкостью, обычно выпускались «двухполоски». «Молодой коммунар», купленный в киоске, лишь подтвердил мою догадку: в городе, где уже столько лет существует отделение журналистики, уровень прессы по определению должен быть высоким.
Хозяйкой отдела аспирантуры ВГУ была строгая, но душевная Клеопатра Петровна Ерофеева, её подчинённой – симпатичная и оптимистичная Людмила Николаевна Коновалова, которые помогли организовать быт в специальных аспирантских отсеках недавно построенного общежития № 5. Мы ещё толком не успели познакомиться, как пришла телефонограмма, в которой ректорат благословлял стажёров и аспирантов первого года обучения на поездку в Кантемировский район. Прибыв на место назначения, довольно многочисленная группа «лириков» и «физиков» была поселена в фойе местного Дома культуры (спальные места располагались между бильярдными столами).
Парторг, видимо, специально готовившийся к встрече с университетской бригадой, нажимая на «г» фрикативное, так сформулировал задачу: «Вашей бригаде предстоит убрать с поля двулетнее растение, сельскохозяйственную культуру семейства крестоцветных. По-латински, это Brássica olerácea, а по-русски – капуста огородная». Тут же, обратив внимание на гитару в руках у аспиранта матфака Сергея Коркишко, спросил: «А може, вы и концерт организуете в порядке общественной нагрузки?» И мне, всю дорогу веселившему компанию анекдотами, тут же было поручено составить и реализовать танцевально-песенную программу, что я и сделал, подготовив даже две полноценные – на полтора часа – программы. Пригодился студенческий кавээновский опыт, свои таланты проявили и друзья-товарищи, приехавшие из разных городов Союза. Мало того – помимо двух представлений на сцене Дома культуры, наша агитбригада несколько раз выступила «в поле» с краткими концертными версиями для бригад свинарок. А ещё мы выпустили фотостенгазету «Сельская жизнь». Её-то через много-много лет и достала из архива руководитель управления докторантуры и аспирантуры Коновалова Л.Н., дополнив нежданный подарок забавной концовкой той сельской эпопеи. Оказывается, парторг, восхищённый выступлениями университетской молодёжи, а также тем, что она, выступая «без отрыва от производства», регулярно выполняла план «по капусте», прислал в ректорат письмо с предложением наградить артистов Тулупова В. и Коркишко С., аккомпаниатора Сатаеву Л. орденами «Знак почёта». Ректор, повертев бумагу в руках, задумчиво протянул: «За десять дней медаль “За отвагу” – ещё куда ни шло, но чтобы «Знак почёта»… Это уж перебор». Так наша троица и не вошла в число 1 581 000 тех, кому с 1935 г. по 1991 г. была вручена эта государственная награда, учреждённая ЦИК СССР. Как говорится, награда не нашла героев, а узнали они об этом почти сорок лет спустя…
…Как-то я смотрел местный телерепортаж, и журналист, представляя очередного первого секретаря обкома партии (тогда по сути, хозяина области) и показывая его неразрывную связь с простым народом, особо подчеркнул, что тот в детстве работал пастухом. «Ты, знаешь, Вадик, – обратился я к доценту Кулиничеву В.Г., – а ведь я тоже несколько сезонов пас коров и овец, приезжая к дедушке с бабушкой на лето». После этого мы с ним стали пересчитывать «колхозные страницы» своих трудовых биографий, получив в результате весьма солидные «собрания сочинений». Например, в моё вошли пять студенческих – по месяцу, а то и больше – выездов «на картошку», одна аспирантская декада «на капусте», более десяти колхозно-совхозных экспедиций в качестве молодого преподавателя вуза (журналистские краткосрочные командировки на село – не в счёт).
Забылись названия деревенек, но не забылась та тревога, с которой я укладывался спать. Дело в том, что, будучи сначала студентом, а затем молодым преподавателем филологического факультета, я порой оказывался единственным представителем сильного пола, которому приходилось почти ежевечерне-еженощно вести переговоры с местными молодцами, обладающими сокрушительно мощным либидо и не менее мощными мускулами. Методы и приёмы, который применял городской очкарик, были разными – от взывания к трудовой совести («Им ведь вставать рано на работу…») до совместной дегустации местных напитков типа «Шмурдяк»…
«Коммунар»
За первый год учёбы стажёру-исследователю много чего надо было сделать по научной части, поэтому выкроить время ещё и на сотрудничество с редакциями было нелегко. Тем не менее, я успел опубликовать свои рисунки в газете «Воронежский университет» и несколько карикатур в «Коммунаре», редакция которого находилась в Доме книги. Это знаменитое здание было одно время самым высоким на проспекте Революции. На его первом этаже действительно располагался книжный магазин, но название дом получил из-за того, что был похож на огромную книгу, поставленную обрезом вниз. Сейчас здесь располагается региональное отделение партии «Единая Россия» и общественная приёмная её председателя, а младокоммунаровцы выехали отсюда еще в 1982 году, перебравшись в Дом печати на улице Лизюкова.
Конечно, меня тянуло в редакцию, но надо было найти повод для визита. У меня был небольшой архив карикатур, с которыми я и направился к ответственному секретарю. Им оказался неторопливый интеллигентный великан (по крайней мере, таким он показался робкому внештатнику) и при этом, как я узнал позднее, – тонкий поэт-лирик Станислав Никулин. Через много лет, когда я принёс подборку своих стихов в редакцию журнала «Подъём», где он трудился уже несколько десятилетий, мы крепко подружились. Помню его выступление на 90-летии «МК». Убелённый сединами журналист Стас Никулин горячо говорил о важности сохранения традиций молодёжной печати. К сожалению, через три года его не стало. А потом закрыли и «молодёжку», не дав ей даже отметить приближающийся столетний юбилей…
Помню, как Вадим Кулиничев, преподававший на кафедре журналистики и так же, как я, обучавшийся в аспирантуре у Горислава Валентиновича Колосова, а параллельно плотно сотрудничавший с «Коммунаром», по причине своей занятости попросил меня сходить на гастрольный спектакль Московского областного театра «Госпожа министерша» и написать рецензию в номер. Соскучившийся по практической работе, я сверхсерьёзно отнёсся к заданию, оперативно изучив книги по творчеству Нушича и подготовив материал страниц на двадцать. Отдел культуры тогда возглавлял Леонид Коробков, талантливый публицист, печатавшийся в знаменитой «Литературке», но абсолютно одиозная фигура, известная своей грубостью на грани хамства. Он, не выбирая выражений, отчитал Вадима: мол, пусть твой протеже сам сокращает сей опус, который, возможно, пригоден для журнала «Театр», но не для общественно-политической газеты. По сути, он был, конечно, прав, но не по форме… Вадик сократил рецензию до нужных размеров, придав почти научному тексту публицистический лоск, и вскоре наша совместная публикация появилась в «чердаке» «молодёжки».
Второй мой друг – Александр Смирнов – также был крепко связан с «Коммунаром»: он и сам писал в газету, и там трудились его друзья, а также воспитанники, бывшие студенты. Я, перейдя в заочную аспирантуру, два раза в год приезжал в Воронеж для отчёта, и как-то предложил Тихонычу подготовить обменную полосу для «Ленинца». Надо было найти информационные поводы для корреспонденций и статей, а значит, проследить экономические и культурные связи между ведущей областью ЦЧР и автономной республикой, разместившейся между Волгой и Уралом. И надо сказать, получилось: воронежцы приготовили материалы об авиационном и шинном заводах, связанных с Уфимским моторостроительным и заводом резиново-технический изделий, о театре миниатюр ВГУ, а я побывал на спектакле «В ночь лунного затмения» по пьесе Мустая Карима, в котором блистал Юрий Лактионов, игравший Дивану. Воронежская страница понравилась и журналистам, и читателям, которые откликнулись письмами. С одним подростком-театралом Смирнов – гений эпистолярного жанра – вступил в активную переписку. Естественно, переписывались и мы, отправляя в конвертах и какие-то интересные публикации. Каково же было моё удивление, когда я получил вырезку из «Молодого коммунара» со своим интервью с Георгием Бурковым. Перепечатку материала «Мой друг Шукшин» сначала в многотиражке «Воронежский университет», а затем и в «Молодом коммунаре» организовал Эдуард Ефремов, за что я ему благодарен, поскольку сам горжусь этой публикацией. А история её создания была такой.
В «Ленинце», помимо секретариатских забот, я взвалил на себя приятный груз ведения рубрики «Театральная гостиная», к тому же периодически писал театральные и кинорецензии. Лето становилось для меня настоящим праздником: в городе одновременно могли выступать по два-три коллектива из Москвы или Ленинграда, Киева или Челябинска, Перми или Воронежа (в Уфу, где к театру всегда было особое отношение, любили приезжать на гастроли и драматические, и оперные, и балетные труппы)… И вот в июле 1979 году в столицу Башкирии приехал Московский драматический театр имени К. С. Станиславского. Конечно же, я посмотрел почти все спектакли москвичей – этот театр тогда набирал силу, а васильевская «Взрослая дочь молодого человека», как теперь всем понятно, вообще стала явлением в нашей культуре. Конечно же, я специально ходил и «на Буркова», который мне нравился не только как актёр, но и как ближайший друг моего любимого писателя Василия Макаровича Шукшина.
…С Георгием Ивановичем мы договорились встретиться в лучшем кинотеатре города «Искре», где он сначала терпеливо отвечал на вопросы зрителей, а потом мы на нашем редакционном «Газике» поехали в гостиницу. По дороге радио сообщило, что «только что попал в аварию Михаил Боярский», и Георгий Иванович так искренне стал сокрушаться: мол, как жалко парня, ведь вроде бы только что стал известным… Своей простотой и человечностью он обаял меня сразу же, ну а после беседы в его номере (он не пожалел на молодого провинциального журналиста четыре часа времени, хотя к нему то и дело, заговорщически подмигивая, заглядывали друзья) я был им по-настоящему очарован. За обманчивой внешностью простачка, с киноимиджем «любителя выпить», скрывался серьёзный, интересный, начитанный, глубоко мыслящий человек. А о Буркове-рассказчике давно слагались легенды, недаром Шукшин советовал ему записывать свои истории.
Материал я отпечатал почти сразу же на машинке, за один присест. Но завизировать не смог, поскольку Бурков уехал на юбилей в Сростки. Пришлось прочитать текст по телефону его супруге, и лучшей наградой были её слова, сказанные, мне показалось, даже с удивлением: «А вы – молодец…».
Практика и теория
В конце 1976-го года мне посчастливилось попрактиковаться в секретариате «Известий», куда меня порекомендовал Горислав Валентинович, в своё время работавший собкором этой газеты в Казахстане. Ответственным секретарем тогда был известный журналист Дмитрий Мамлеев, а одним из его замов – Олег Цыганов, с книгой которого «Режиссура газетного номера» я познакомился, работая над своим дипломом. Я уже знал, что именно он четыре года назад защитил первую в стране кандидатскую диссертацию по пресс-дизайну на кафедре технике газетного дела факультета журналистики МГУ, на которой предстояло защищаться в будущем и мне. Называлась она «Графика советской газеты: основные тенденции вёрстки и оформления». Побывав на стажировке в заграничных редакциях, Цыганов предложил кардинально изменить оформление «Известий». И действительно, внешний вид второй главной в стране газеты тогда смотрелся очень современно, но… Это были времена редакторства Петра Алексеева, пришедшего на смену либеральному Льву Толкунову. Новый редактор уволил многих «неугодных» сотрудников, менее строптивых отправил собкорами за рубеж, и газета вскоре стала скучнейшей по содержанию. Обидно, что многие почему-то связали двойное падение тиража именно с редизайном, и это негативно отразилось на практике оформления всей советской прессы, ещё долго отказывавшейся учитывать современные тенденции медиадизайна – такие как функциональность, унифицированность и т.п. Во время стажировки Олег Владимирович шефствовал надо мной, и по её окончании даже предложил подумать о работе в секретариате «Известий», но я, понимая, какие трудности будут ждать молодую семью без квартиры и московской прописки, вынужден был отказаться.
Перейдя в заочную аспирантуру, я продолжил эксперимент с выпуском газеты на основе композиционно-графического моделирования. И здесь мне очень пригодились уроки известинцев. Важным было то, что и редакторат, и большинство журналистов «молодёжки» с пониманием отнеслись к нововведениям, ведь порядок с тематическим планированием и выпуском издания не просто облегчил их работу, а высвободил немало времени для журналистского творчества. Когда знаешь, что через месяц у тебя запланирована аналитическая статья такого-то объёма, то имеешь возможность тщательно подготовить её, изучая необходимые документы, встречаясь с экспертами, совершенствуя текст стилистически. Метранпажи, верставшие полосы по «силовым» макетам, также оценили пользу от НОТ, избавившись от случайных перевёрсток по прихоти начальствующих особ.
…Защита кандидатской диссертации состоялась на факультете журналистики МГУ тёплым дождливым июлем 1982 года. Присутствовала, кажется, вся кафедра техники газетного дела и средств массовой информации, возглавляемая Э. А. Лазаревич. Об этой удивительной женщине хотелось бы сказать особо. Элеонора Анатольевна – одна из тех, кто стоял у истоков факультета журналистики МГУ. В 1958 году, будучи старшим преподавателем, она была назначена заместителем декана по учебной работе и отдала этой непростой хлопотливой работе почти 15 лет. Затем стала заведовать кафедрой, и почти за сорок лет сумела создать крепкий коллектив, благодаря которому возникло целое научное направление – теории и практики медиадизайна. Сама же Лазаревич была известна ещё и как учёный, очень многое сделавший для развития научной журналистики (её основные труды – «Популяризация науки в России», 1981; «С веком наравне. Популяризация науки в России. Книга. Газета, Журнал», 1984). Интеллигентная, красивая, прекрасно владевшая русским языком, она была настоящим университетским человеком.
Так вот, после успешной защиты в знаменитой Коммунистической аудитории (вёл процедуру легендарный Ясен Николаевич Засурский) Элеонора Анатольевна не посчитала зазорным побывать с коллегами на скромном застолье, организованное моими земляками-уфимцами. Помню, как весёлой гурьбой мы добирались до одной из московских квартир, в которой параллельно с тостами с удовольствием смотрели финал чемпионата мира по футболу – если мой счёт тайного голосования был 16:1, то сборная Италии победила сборную ФРГ с более скромным счётом – 3:1…
Первое редакторство
Ещё за год защиты диссертации я перешёл на основную работу в университет, куда после окончания аспирантуры в РГУ вернулся и Валерий Пугачёв. Мы вели с ним в параллель учебные предметы специализации «Журналистика», а я ещё и дисциплины сугубо филологические, закреплённые за кафедрой: «История советской литературы», «Современная советская литература», «История критики» и др. Группы специализации были небольшие – по 12 человек, и, поддерживая связь с некоторыми выпускниками, могу сказать, что есть среди наших выпускников и «звёзды федерального масштаба», как, например, председатель МГТРК «Мир» Радик Батыршин.
Памятуя о том, что в студенчестве я сам пропадал в Доме печати, предложил ребятам теснее сотрудничать под моим руководством с «Вечёркой» и «Уфимской неделей». И получилось – почти в каждом номере «УН» шли студенческие заметки по письмам читателей, некоторые из ребят активно сотрудничали с отделом писем, становясь впоследствии штатными сотрудниками нашей городской газеты.
Что же касается моего редакторства в информационно-рекламном приложении, то и здесь я начал с композиционно-графической модели, которая позволила бы на месяц вперёд вычитывать и даже макетировать некоторые загонные полосы еженедельника. Типологическая направленность также вскоре выявилась – не сразу, но пришла идея выпускать семейную домашнюю газету.
«УН» была достаточно популярной в городе – в основном благодаря частным объявлениям, бытовой справочной информации и рекламе (торговых предложений, по понятным причинам, было мало – «Башторгреклама» аккуратно информировала горожан о пользе картофеля, капусты, моркови, предлагая рецепты блюд из этих «экзотических» овощей, рекламируя также рыбу хек и консервы «Завтрак туриста»…). Хотя надо отдать должное тем, кто начинал «Недельку», творчески относившихся к рекламе: лучшие развороты (как правило, отдаваемые под зрелища – кино, театр, цирк, спорт) отличались информативной культурой текстов, точным выбором слов, лаконизмом, композиционной цельностью. Использовался игровой момент: именно здесь появлялись стихи в сочетании с весёлыми рисунками, коллажами, оригинально отражавшими рекламную идею (при оформлении умело и широко использовались белое газетное поле, дополнительный цвет, фигурные линейки).
Но редакционная часть была бедновата. Новая модель содержания потребовала новых рубрик. И вот в разделе «Смотрите» стали выходить мини-рецензии на фильмы, которые горожане могли увидеть в ближайшие дни; в материалах раздела «Слушайте» рассказывалось о пластинках с записями классической и эстрадной музыки, драматических произведений, которые уфимцы могли приобрести в специализированных магазинах и отделах универмагов. А ещё были рубрики «Спрашивали – отвечаем», «Отведайте» (кулинарные рецепты), «Узнайте» (познавательная информация), «О том, о сём» (полезные советы хозяйке и домашнему мастеру), «Знакомства» (брачные объявления), «Улыбнитесь» (отдел юмора), «Кроссворд». Такой выбор диктовался тем, что газета приходила к людям в преддверии выходных дней с программой ТВ, поэтому хотелось удовлетворить читательские интересы и женщин и мужчин, людей старшего и молодого поколения.
Почта редакции возросла. Больше всего в письмах было, конечно, вопросов, которые я стал передавать своим студентам. Они встречались с официальными лицами, либо рылись в справочной, энциклопедической литературе, либо ограничивались телефонными звонками. Недостатка в материалах не было, тем более помогали журналисты «Вечёрки», другие взрослые авторы. И все, кстати, аккуратно получали гонорар.
О взрыве особого интереса к «Уфимской недели» в связи с рубрикой «Знакомства» я уже рассказывал. Добавлю лишь, что для открытия Городской службы знакомств пришлось написать несколько статей, подготовить на местном телевидении большую передачу, где поднимались демографические проблемы, в том числе проблема одиноких людей, по разным причинам не имеющих, но желающих создать семью.
Впоследствии я думал: почему восьмиполосное приложение сверхмалого формата пользовалось такой популярностью (в киосках «УН» держали под прилавком и продавали с нагрузкой)? Думаю, читатели были перекормлены агитацией и пропагандой. Им не хватало обычной житейской информации, доверительного диалога. В 1990-х годах, когда чуть ли не поголовно новые издания стали приобретать именно такой вид, идея девальвировалась. И сегодня ощущается большая потребность в выпуске качественных общественно-политических СМИ (возможно, это скрытая, но объективная потребность: посмотрите, как падают тиражи изданий, в которых ощущается влияние владельца – учредителя, издателя, спонсора и т.д.). Конечно, есть газеты «правильные», но как же они порой скучны! Изменилось информационное пространство, изменился читатель, а журналисты действуют либо по старинке, либо сугубо подражательски – на западный манер (без учёта менталитета аудитории, традиционных читательских предпочтений).
В «Уфимской неделе» была всего одна штатная единица – редактора, все остальные сотрудничали на гонорарной основе. Штатно работала и группа выпуска, которую возглавляла Елена Галанова. У нас шутили, что даже если редакция разом заболеет, – газета всё равно выйдет. Потому что есть Лена. Выпускающий (была такая должность для осуществления связи между редакцией и типографией) от бога! Помню, перед защитой диссертации в Москве подготовил макеты номеров на месяц вперёд, оставив лишь загонные полосы. И – ни одного срыва: газета появлялась в киосках точно в срок. Ведь на хозяйстве оставалась Галанова…
На снимках:
Г. В. Колосов.
В. Г. Кулиничев.
А. Т. Смирнов.
Аспиранты ВГУ 1970-х гг.
С.Н. Никулин.
Я.Б. Хусаинов.
Кафедра техники газетного дела МГУ.